|
2017. №2
|
Правовая мысль: история и современность
|
4–17
|
Отставание правового регулирования от темпов социально-экономического развития явилось од-ним из факторов, обусловившим появление и широкое распространение нового направления иссле-дований правовых институтов с позиций экономической обусловленности права, отличающегосярадикальными подходами и нигилистическими оценками традиционной юридической методологииисследований, накопленной за несколько столетий научными школами различных правовых си-стем. Экономическим анализом права сами правовые институты восприняты по большей частикак «экономический утиль» или технический инструмент, эффективность и полезность которогодолжны проверяться только экономическими категориями. При этом отсутствуют ответы на вопро-сы о причинах, по которым только экономика, но не право должна рассматривается как глобальнаясистема оценки всех социальных явлений (мера всего). Следует разобраться с тем, является лиэкономический анализ права новым методом исследования права или только идеологией, сменавывесок в которой может оправдать в один и тот же момент диаметрально противоположные точ-ки зрения. Нельзя сказать, что экономический анализ права получил распространение только вангло-американском праве — сегодня он активно используется в лоббистской деятельности в кон-тинентально-европейском праве через деятельность авторитетных международных финансовыхорганизаций. Его влияние было замечено и при реформе германского обязательственного права в2002 г. Нередко при разрешении споров суды опираются не только на действующее законодатель-ство, но и на подходы экономического анализа права. Вызовы времени диктуют настоятельнуюнеобходимость исследовать и критически оценить полноту и эффективность подходов экономи-ческого анализа права и их влияние на правовую систему и доктрину, а также риски, связанныес абсолютизацией значения экономического анализа для правового регулирования и научных ис-следований. Любое отрицание метода оценки и регулирования не может быть огульным, требуеттщательного исследования назначения и сферы действия. Не обнаруживается никаких основанийсчитать подходы экономического анализа права альтернативой методологии цивилистических ис-следований или определяющим вектором законотворческого процесса. Это не мешает использо-вать его наработки для оценки регулирующего воздействия нормативно-правовых актов. |
|
18–29
|
Статья посвящена изучению формально-юридического метода — самостоятельного элемента юри-дической методологии и методологии компаративистского исследования в частности. На основеанализа доктринальных и правоприменительных положений о содержании и сфере примененияуказанного метода предложено объединить все существующие позиции в три подхода: нормати-вистский, социологический и компромиссный. Нормативистский подход исходит из того, что фор-мально-юридический метод является основой юридической методологии, ее главным ориентиром.Социологический подход отводит данному методу второстепенную роль и применительно к из-учению социально-правовой действительности не считает его объективным. Компромиссный под-ход признает важность данного метода как одного из основных, но подразумевает необходимостьметодологического плюрализма. В статье обозначены практическая ценность рассматриваемогометода и его потенциал в познании реальности. В рамках компромиссного подхода выявлены осо-бенности данного метода как универсального, комплексного, основанного на соответствующейсистеме права (системе законодательства), нацеленного на изучение структуры права и абсолю-тизированных правовых конструкций с использованием правил и средств формальной логики, атакже на особенностях идеологических и правовых установок (в составе юридического мышленияи правопонимания). Под ним предлагается понимать систему подходов, принципов и приемов по-знания, используемых при изучении свойств правовых категорий, исходя из их места в структуреправовой действительности, а также их взаимодействия с иными правовыми явлениями и про-цессами в условиях, максимально исключающих воздействие на исследование иных (неправовых)факторов. Аргументируется тезис, что формально-юридический метод входит в центральное зве-но методологии сравнительно-правовых (компаративистских) исследований в качестве элементаметодологии общей теории права. Дифференцируется специфика применения формально-юриди-ческого метода при сопоставлении различных государственно-правовых феноменов. |
|
30–47
|
В статье отражены актуальность темы и история вопроса о возникновении и существовании на-силия в обществе и его последствиях, так как насилие признается одной из острейших проблемчеловеческого общества и неизменно относится к числу наиболее опасных антиобщественных яв-лений, многообразие и масштабы которого трудно измерить и оценить. Поэтому в статье сделанообоснование обращения русского философа И.А. Ильина к проблеме насилия и проведен анализего работ, посвященных причинам происхождения и понятию насилия, соотношению права и силыи иным формам принудительного воздействия: заставлению, понуждению, пресечению и принуж-дению и их отграничению, а также опровержению позиции Л.Н. Толстого и его сторонников о непро-тивлении злу насилием. К сожалению, научное наследие И.А. Ильина, труды и воззрения которогои по этим вопросам не потеряли значимости, актуальности и в современной России, в работахученых-криминалистов, за редким исключением, фактически не используются. В статье отраженыразличные мнения философа, в качестве которых он рассматривал конкуренцию и внутренние по-буждения, что соответствует современной теории уголовного права, а также сделан вывод о том,что И.А. Ильин выразил точку зрения, которая не во всех вопросах согласуется с мнением другихученых, разделив физическое понуждение, насилие и зло, и считая, что любое воздействие начеловека, причиняющее ему вред, является злобным насилием. Если же воздействие не противо-правно, то насилием оно не является, а относится к иным формам принудительного воздействия.Также в статье отражена критика И.А. Ильиным толстовской теории непротивления, победы добранад злом, в которых Ильин обосновывает неравнозначность понятий насилия и силы. Рамки дан-ной статьи не позволяют в полном объеме прикоснуться к научно-мировоззренческим взглядамИ.А. Ильина; авторы льстят себя надеждой, с учетом доброжелательной критики и пожеланий, воз-вратиться еще к неиссякаемому источнику знаний, идей, которым является научное исследованиеизвестного юриста и философа. |
Российское право: состояние, перспективы, комментарии
|
48–67
|
В результате реформирования Гражданского кодекса Российской Федерации правила о недействи-тельных сделках существенным образом изменились. При этом новое правовое регулирование невполне отражает идеи, которые выдвигались при разработке Концепции развития гражданскогозаконодательства. В статье содержится анализ основных изменений правового регулирования не-действительности сделок и оценка результатов реформирования Гражданского Кодекса Россий-ской Федерации. Делается вывод о противоречивости и незавершенности новых правил, которые,с одной стороны, сближают правовые режимы ничтожных и оспоримых сделок, а, с другой сто-роны, сохраняют их законодательную дифференциацию. Сохранение деления недействительныхсделок на ничтожные и оспоримые при унификации их правовых режимов порождает дополни-тельные проблемы их квалификации и влечет расширение возможностей для признания сделокнедействительными, что не соответствует целям реформы. Новые общие нормы о недействитель-ности сделок содержат в себе огромный негативный потенциал, использование которого недобро-совестными лицами может подорвать стабильность гражданского оборота в еще большей степени,чем это было в дореформенный период. В частности, увеличено количество видов ничтожных сде-лок; чрезмерно широко трактуется понятие сделок, нарушающих публичный интерес; требованиео признании недействительными оспоримых сделок может заявить любая сторона сделки в связис нарушением любых требований закона и т.д. В статье предлагается отказаться от законодатель-ного деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, установить единый правовойрежим для всех недействительных сделок (и ничтожных, и оспоримых, и несостоявшихся), осно-ванный на презумпции действительности любой совершенной сделки, вытекающей из презумпциидобросовестности и разумности любых действий участников гражданского оборота. Презумпциядействительности любой сделки может быть опровергнута только в судебном порядке. Правовойрежим оспаривания сделок необходимо дифференцировать не по видам их недействительности, ав зависимости от особенностей состава тех или иных недействительных сделок. |
|
68–79
|
Целью статьи является определение понятий инвестиционного фонда и инвестиционного юриди-ческого лица. Исследуются в том числе определение понятия инвестиционного фонда в россий-ском праве; правовая природа отношений между пайщиками и паевыми инвестиционными фон-дами, пайщиками и управляющими компаниями паевых инвестиционных фондов; управляющимикомпаниями, правовая природа отношений между негосударственными пенсионными фондамии лицами, уплачивающими пенсионные взносы в фонд или которым должны производиться илипроизводятся выплаты негосударственной пенсии. Исследованы точки зрения российских ученых,российское законодательство и подзаконные нормативные акты. На основе указанных источниковсделаны следующие выводы: определение инвестиционного фонда, установленное российскимзаконодательством, не является полным; пайщики паевых инвестиционных фондов не обладаютправом собственности на имущество инвестиционного фонда; отношения, складывающиеся междууправляющей компанией паевого инвестиционного фонда и пайщиками паевого инвестиционногофонда, невозможно охарактеризовать как отношения доверительного управления имуществом;договор, в соответствии с которым управляющая компания паевого инвестиционного фонда осу-ществляет управление имуществом такого фонда, не является договором доверительного управ-ления имуществом. Предлагается внести следующие изменения в действующее законодательствои подзаконные нормативно-правовые акты: отказаться от характеристики правоотношений, скла-дывающихся между управляющей компанией паевого инвестиционного фонда и пайщика паевогоинвестиционного фонда, в качестве отношений по доверительному управлению имуществом; от-казаться от законодательного закрепления права общей долевой собственности пайщиков паево-го инвестиционного фонда на имущество, составляющее паевой инвестиционный фонд; изменитьопределение понятия инвестиционного фонда; определить в законодательстве понятие инвести-ционного юридического лица. Мнение автора носит частный характер и не может рассматриватьсякак отражающее позицию Центрального банка Российской Федерации. |
|
80–89
|
В статье анализируется соотношение правового регулирования специальной и биометрическойкатегорий персональных данных. Выявляется ряд отличительных критериев, на основе которыхстроится разграничение между названными категориями. Рассматривается проблема осущест-вления обработки биометрических персональных данных, сделанных общедоступными субъектомперсональных данных. Проведено исследование российской и зарубежной доктрины, нормативно-правовых актов, отечественной судебной практики в области правового регулирования различныхкатегорий персональных данных. Сравниваются перечни сведений, составляющих содержание спе-циальной и биометрической категорий персональных данных и возможность обработки таких све-дений без согласия субъекта персональных данных. Анализ показывает, что, несмотря на наличиев доктрине и законах многих стран множественности подходов к регулированию биометрическихперсональных данных, выделение в российском законодательстве биометрической информации вотдельную категорию персональных данных является целесообразным и обоснованным. Основ-ным отличием биометрической категории от специальной категории персональных данных, помиморазличных целей их введения в законодательство — запрета дискриминации и ограничения воз-можности идентификации субъекта, также является и перечень случаев, при которых обработкаперсональных данных может осуществляться без согласия гражданина. Недопустимость обработ-ки биометрических персональных данных, сделанных общедоступными субъектом персональныхданных без его согласия в письменной форме, позволяет обеспечить защиту сведений, контрольнад распространением которых субъектом проблематичен. Биометрические персональные данныеявляются единственным исключением из объективного подхода, который используется при отне-сении информации к категории персональных данных. Использование субъективного подхода приобработке биометрических персональных данных позволяет более точно произвести разделениемежду различными категориями персональных данных. Информация о гражданине будет признанабиометрическими персональными данными, если она используется оператором для установленияличности субъекта персональных данных. Применение данного подхода в настоящее время позво-ляет учитывать как интересы субъекта, так и оператора персональных данных. |
|
90–101
|
В науке трудового права недостаточно разработана доктрина ответственности. Кроме того, от-сутствует концептуальная модель института ответственности по трудовому праву и по Трудовомукодексу Российской Федерации (далее — ТК РФ). Автором предпринята попытка восполнить этотпробел. Методологической основой статьи являются учение о праве как фундаментальном регуля-торе общественных отношений и доктринальная концепция института ответственности в трудовомправе России. Впервые в науке трудового права дана критическая оценка подходов, сужающих ка-тегорию ответственности по трудовому праву до дисциплинарной и материальной и исключающихтакие виды ответственности, как возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью работникав связи с исполнением им трудовых обязанностей; возмещение морального вреда. Характернымдля современного трудового законодательства является разброс норм об ответственности по раз-личным разделам и главам ТК РФ. Его структура не отличается последовательностью и обосно-ванностью. В целях систематизации трудового законодательства и повышения эффективности егоприменения целесообразно все нормы ТК РФ, регулирующие ответственность, свести в раздел:«Ответственность по трудовому законодательству», что придало бы целостность, определенностьи последовательность структуре ТК РФ и всей системе российского трудового законодательства.В раздел целесообразно включить главы и нормы о дисциплинарной ответственности работни-ков; материальной ответственности сторон трудового договора; возмещении вреда, причиненно-го жизни и здоровью работника в связи с исполнением им трудовых обязанностей; возмещенииморального вреда. В связи с этим законодателю следовало бы решить вопрос о закреплении вст. 1–2 ТК РФ о целях, задачах и принципах трудового законодательства норм об «Ответственностипо трудовому законодательству» (вместо норм о материальной ответственности работодателей иработников в сфере труда; возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью работника в связис исполнением трудовых обязанностей). Как следствие, все правовые доктрины (советские и рос-сийские) об ответственности по российскому трудовому праву, очевидно, придется пересмотреть. |
|
102–115
|
Непотизм представляет собой одну из форм проявления коррупции, при которой личные интере-сы лица, основанные на его родственных связях (свойстве), противопоставляются общественным,государственным и иным интересам посредством злоупотребления должностным (служебным) по-ложением. Негативное влияние родственных отношений на объективность и беспристрастностьи качество выполнения трудовых обязанностей, а также конфликт интересов и его разрешениес участием работников являются причинами, обусловившими необходимость правового регулиро-вания противодействия непотизму в трудовых отношениях. Указанный правовой институт имелдлительную историю. Однако он с введением в действие в 2002 году Трудового кодекса РоссийскойФедерации был ликвидирован. При этом непотизм продолжал развиваться в отношениях, связан-ных с прохождением государственной и муниципальной службы, что и явилось правовой основойнасущной потребности в восстановлении института противодействия непотизму в трудовых отно-шениях. Актуальность указанного правового института обусловлена, с одной стороны, повсемест-ным распространением коррупционных правонарушений, в связи с чем все сферы общественныхотношений, в том числе и трудовые отношения подвержены коррупции и требуют принятия соот-ветствующих мер по ее профилактике и противодействию. С другой стороны, именно в рамкахтрудовых отношений имеются объективные предпосылки возникновения и развития непотизмакак одной из форм проявления коррупции. Вместе с тем правовое регулирование института про-тиводействия непотизму в трудовых отношениях на сегодняшний день является фрагментарным,противоречивым и коллизионным, что создает предпосылки для отказа от его применения в прак-тической деятельности. Указанные обстоятельства негативно сказываются не только на эффек-тивности противодействия непотизму в трудовых отношениях, но и на качестве и результатив-ности борьбы с коррупцией в целом. Исследование позволяет прийти к выводу о несовершенствезаконодательства в указанной сфере отношений и о необходимости его совершенствования. |
|
116–129
|
The article presents in-depth study of the legislative logic and trends that have recently developed inRussian law in regard to foreign workers and teleworkers, both as separate categories and when thesetwo characteristics meet in one person. The study gives a short introduction into the history of thephenomenon and formation of the terminology in this field and outlines recent amendments to the LaborCode of the Russian Federation in regard to these categories of employees, pointing out the deficienciesof new provisions and approaches and describing the legal consequences they entail. It is demonstratedthat several important issues were omitted (or forgotten) in the process of drafting and that the previousrigid approach still persists in the Code. The study then addresses the omitted aspects of current teleworkregulation in Russia and suggests amending the Code with particular provisions introducing the principlesof localization of the place of work and procedures for remote employment of foreign citizens and statelesspersons, as well as provisions that would help teleworkers actively participate in collective labor relationsand fully enjoy those trade union rights that they have been formally given. In the authors’ opinion, the mainproblem with the current telework legislation is discrepancies and lacunae in the legal definitions of the coreconcepts in this field. These deficiencies may be attributed to the relatively recent appearance of teleworkin the Russian labor market. Consequently, the legislature has not yet acquired the experience to see allthe significant aspects of this mode of work and regulate it adequately. At the same time, article regardsthe current situation positively enough to hope that the suggestions, ideas and approaches that they haveconsidered in this paper will be used in the development of the Russian legislation in the field. |
|
130–141
|
Сегодня в государственной системе национальной безопасности ключевая роль отводится поли-ции, на которую возложен широкий круг задач. Вместе с тем рост рабочей нагрузки в условияхсложной криминогенной обстановки создает объективные трудности в деятельности отечествен-ной полиции, что обусловливает необходимость ее структурного и функционального совершенство-вания. В настоящее время группой экспертов при МВД подготовлены предложения по дальней-шему реформированию органов внутренних дел, направленные на то, чтобы сделать российскуюполицию государственным институтом, пользующимся доверием граждан, способным дать адек-ватный ответ угрозам и вызовам XXI века. Этот процесс требует времени и скоординированныхусилий не только МВД, но и многих иных государственных и общественных институтов. Особаяроль в решении этой задачи отводится отечественному научному сообществу, в частности, ученымв области административного права, поскольку именно от их исследований напрямую зависит ка-чественность построения современной модели отечественной полиции, эффективность ее органи-зационно-правовой структуры. В статье через призму становления и развития органов полиции вРоссии раскрываются вопросы определения ее места и роли в организации современного государ-ства, затрагиваются некоторые аспекты ее организационной модели, а также правовой оснащен-ности. Рассмотрение этих проблем в условиях административной реформы в отечественном госу-дарственном управлении, продолжающегося реформирования органов внутренних дел РоссийскойФедерации, отличается особой актуальностью. Проведен всесторонний анализ основных этаповразвития исследуемой проблемы, предлагается периодизация истории российской полиции, име-ющая ценность для теории и практики деятельности современной полиции в России. Приведеноавторское видение места полицейского права в отечественной науке административного права.Сформулирован вывод о необходимости продолжения исследований административно-правовогостатуса полиции, от успеха которых во многом зависит безопасность нашего государства. |
|
142–154
|
В статье рассматривается оценочное понятие жестокого обращения с несовершеннолетним вконтексте применения статьи 156 Уголовного кодекса Российской Федерации, приводятся доктри-нальные позиции и соответствующая судебная практика. Анализируется проблема отграниченияданного преступления от административного правонарушения за неисполнение или ненадлежа-щее исполнение обязанностей по содержанию, воспитанию, обучению, защите прав и интересовнесовершеннолетних (ч. 1 ст. 5.35 Кодекса Российской Федерации об административных правона-рушениях). Изучается взаимосвязь низкого уровня жизни и жестокого обращения с ребенком. От-мечается, что наличие объективных причин, не позволяющих улучшить жилищно-бытовые условияи удовлетворить потребности ребенка, исключает вину специальных субъектов в совершенномдеянии. Приводятся доктринальные позиции, касающиеся определенности уголовного закона ивозможности его применения в пограничных ситуациях для целей ст. 156 УК РФ. Рассматриваетсяпроблема телесных наказаний в связи с принятыми на себе Россией международными обязатель-ствами. Анализируется опыт США в регулировании указанной проблемы. Формулируются рекомен-дации по уголовно-правовой оценке применения физической силы к несовершеннолетнему с це-лью удержания его от причинения вреда себе или окружающим либо с целью наказания. Изучаетсявопрос о малозначительности деяния. Подчеркивается, что умеренные телесные наказания самипо себе не свидетельствуют о наличии состава преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ.В заключение приводится схема анализа деяния, содержащего признаки состава преступления,предусмотренного ст. 156 УК РФ. Указывается на необходимость учета, в частности, таких обстоя-тельств, как интенсивность содеянного и последствия для физического и психического здоровьяребенка либо возникновение угрозы их наступления, находящиеся в причинной связи с виновнымповедением специальных субъектов. Подчеркивается, что интенсивность может выражаться какколичественно (систематическое оставление без пищи, без присмотра), так и качественно (нане-сение ребенку глубокого пореза с целью «наказания»). Указывается на необходимость правильнойаргументации принимаемого судом решения даже при согласии обвиняемого с предъявленным об-винением. |
|
155–172
|
В статье рассматриваются вопросы повышения эффективности методик расследования пре-ступлений, отдельных видов и групп таких методик. Автор доказывает, что разрабатываемые врамках криминалистической методики как раздела криминалистики научные положения и прак-тические рекомендации пока не имеют всего необходимого для их применения в деле защитыправ и законных интересов потерпевших, а также личности от незаконного обвинения, осужде-ния, ограничения прав и свобод. Автор считает, что положения и рекомендации такого рода непре-менно должны содержать типовые аргументы для принятия промежуточных и итоговых решенийпо уголовным делам, представлять собой постоянно пополняемый комплекс криминалистическихалгоритмов и программ, из которых будет формироваться оптимальная технология досудебного исудебного производства по уголовным делам. Их предлагается сделать объектом постоянного ин-тереса дознавателей, следователей, прокуроров, адвокатов, судей и обязательной составляющейнабора профессиональных компетенций юриста. С их помощью должна осуществляться разработ-ка универсальных криминалистических рекомендаций нового поколения, специально предназна-ченных для управления следственными ситуациями при расследовании преступлений. Эффек-тивная переработка криминалистически значимой информации при раскрытии и расследованиипреступлений в равной мере необходима и следователю, и работнику органа дознания, и эксперту,и специалисту. Наряду с индивидуальными особенностями их деятельность несет в себе характер-ные черты самого общего порядка. Они решают практически одни и те же задачи, совершают однии те же действия, имеющие, как правило, комплексный характер, а, значит, и сходство. На основеизучения закономерностей их деятельности и обобщения передового опыта можно выделить оп-тимальную последовательность действий этих субъектов в типичных следственных ситуациях стем, чтобы изложить ее для дальнейшего использования в виде криминалистических алгоритмови программ расследования. |
|
173–185
|
Рассмотрение международными коммерческими судами возникающих между сторонами разно-гласий является одним из наиболее эффективных способов разрешения конфликтов из внешне-экономических сделок. Существенные преимущества третейского разбирательства и в том числемеждународного коммерческого арбитража основаны на проработанном зарубежном законода-тельстве, имплементация которого в российскую правовую систему осуществляется в процессесудебной реформы. Эти преимущества проанализированы автором через исследование принциповдеятельности международного коммерческого арбитража, таких как принцип быстроты, принципнейтральности и интернационализма, принцип экономичности правосудия, принцип паритета инте-ресов и деловых отношений, принцип свободы волеизъявления при выборе права, подлежащегоприменению, принцип конфиденциальности, принцип профессионализма и незаинтересованно-сти арбитра. В статье проанализированы основные новеллы Федерального закона от 29 декабря2015 г. № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации», а такжеих влияние на научную доктрину и дальнейшую практику, в том числе установление презумпциидействительности третейского (арбитражного) соглашения, описание новых способов заключенияарбитражного соглашения, введение разрешительного порядка создания постоянно действующихарбитражных учреждений наряду с установлением обязательных требований к ним, а также вы-соких требований к образованию и стажу третейских судей. Новый закон ввел четкие рамки арби-трабельности корпоративных споров, которые помогут правильно решить вопрос о том, возможноли передать на разрешение третейского суда конкретный спор. Сделан вывод о целесообразностизаконодательного закрепления возможности включения арбитражных оговорок в учредительныйдоговор, что согласуется с Нью-Йоркской конвенцией «О признании и приведение в исполнениеиностранных арбитражных решений» (1958), а также изменении законодательства о применениимеждународным коммерческим арбитражем обеспечительным мер и необходимости введения ин-ститута чрезвычайного арбитра. Отмечено, что Закон № 382 не лишен недостатков, так как не-которые из нововведений характеризуются половинчатостью, что позволяет сделать вывод о не-обходимости его дальнейшего совершенствования. |
Право в современном мире
|
186–199
|
В доктрине международного права, в деятельности государств и иных субъектов международно-го права распространена точка зрения, что «практика» является одним из основных элементовмеждународного обычая. Вместе с тем нет единого мнения о характеристике обычно-правовойпрактики, а также обязательных требований, придающих такой практике особое качество. Не лю-бая практика в отношениях субъектов международного права может стать прообразом обычнойнормы международного права. В статье дана характеристика особенностей субъектов обычно-правовой практики и составляющих содержание практики отношений между субъектами между-народного права, ее видов и форм, а также составляющих основу практики видов деятельностигосударственных органов. Подробно рассматриваются требования к обычно-правовой практике,без которых обычай сформироваться не может. Авторы уточняют их перечень и предлагают к нимотносить: общность; единообразие и определенность; устойчивость (стабильность) и постоянство(непрерывность); соответствие закономерностям общественного развития, потребностям разви-тия межгосударственных отношений, общим интересам государств. Эти требования носят систем-ный характер, они взаимосвязаны, неразрывны и составляют единое целое. К числу важных требо-ваний к практике, носящих факультативный характер, предлагается относить ее прогрессивность.Согласно позиции авторов, продолжительность во времени не следует относить к числу требова-ний к обычно-правовой практике, она является лишь ее характеристикой. В работе анализируетсяконцепция «моментального обычая» и возможность ее применения. В короткий период времениформируется обычная норма, соответствующая практике в новой области межгосударственных от-ношений. Завершение становления обычно-правовой практики характеризуется ее определенно-стью и стабильностью на конкретном этапе развития общества. Вместе с тем длительная устойчи-вая практика является лучшим доказательством наличия обычно-правовой практики. Уделяетсявнимание формированию локальной обычно-правовой практики. Делается вывод, что всеобщаяпрактика, как правило, проходит стадию практики двух или группы государств. В дальнейшем та-кая практика может расширяться ввиду ее позитивности и соответствия жизненно важным инте-ресам государств. |
|
200–222
|
Рассматриваются вопросы признания и исполнения иностранных судебных решений на националь-ном и региональном уровнях правового регулирования. Целью исследования является изучениеотдельных аспектов признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений, кон-центрируясь на трех составляющих: категории судебных решений, подлежащих признанию и испол-нению; процедуре признания и исполнения; основаниях отказа в признании и исполнении. Пред-метом анализа являются акты национального законодательства Арбитражный процессуальныйкодекс РФ и Гражданский процессуальный кодекс Кыргызской Республики (2017); международ-ные договоры регионального характера (например, Минская конвенция СНГ о правовой помощи иправовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (1993); Луганская конвенцияо юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и торговым делам(2007)); нормативно-правовые документы международных организаций (например, Регламент ЕС№ 1215/2012 «О юрисдикции, признании и приведении в исполнение судебных решений по граж-данским и коммерческим делам»). Применяя сравнительно-правовой метод исследования, авторыпришли к выводу, что судебные решения, подлежащие признанию и исполнению, более жесткоопределяются в национальном законодательстве, нежели в международных договорах региональ-ного характера и регламентах ЕС; процедура признания и исполнения иностранного судебного ре-шения эволюционирует от обязательной выдачи экзекватуры запрашиваемым судом (в националь-ном законодательстве и ряде международных договоров регионального характера) до отсутствиятаковой в ряде международных договоров регионального характера и регламентах ЕС; основаниядля отказа в признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения представле-ны в виде закрытого перечня, в обязательном порядке содержащего ненадлежащее уведомлениеответчика, наличие вступившего в законную силу решения суда в запрашиваемом государстве,принятое по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям, нарушениепубличного порядка в запрашиваемом государстве. |
|
223–236
|
В настоящей статье проблема соотношения правовых режимов Всемирной торговой организации(ВТО) и Евразийского экономического союза (ЕАЭС) анализируется в контексте трех аспектов:место правового режима ВТО и правового режима ЕАЭС в системе международного права; ме-сто права ЕАЭС в правовом режиме ВТО; место норм соглашений ВТО в правовом режиме ЕАЭС.Правовой режим ВТО и правовой режим ЕАЭС являются частью международного права, они вхо-дят в автономный комплекс норм, регулирующих международные торговые отношения в рамкахмногосторонней торговой системы. Правовой режим ВТО и правовой режим ЕАЭС не существуютизолированно от системы международного права. Они должны толковаться и применяться на ос-нове принципа гармонизации с учетом цели системной интеграции. Положения Договора о ЕАЭС непредставляют собой развития и дополнения соглашений ВТО, т.е. Договор о ЕАЭС и соглашенияВТО не являются договорами, «относящимися к одному и тому же предмету» в понимании ст. 30Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. (ВКПМД). Региональные торговыесоглашения (РТС) не являются «соглашениями об изменении» многосторонних соглашений ВТОмежду их участниками в понимании ст. 41 ВКПМД. Нормы РТС являются допустимыми, право-мерными исключениями из ГАТТ и ГАТС, и не рассматриваются Органом разрешения споров ВТОкак нормы права, а рассматриваются как меры, принимаемые государствами-участниками такихсоглашений. Этот вывод справедлив и для норм права ЕАЭС. При этом все действия ЕАЭС при-сваиваются каждому государству-члену ЕАЭС, в том числе и России. Суды РТС, в том числе и СудЕАЭС не обладают юрисдикцией рассматривать споры, вытекающие из соглашений ВТО. ОднакоСуд ЕАЭС полномочен толковать нормы права ЕАЭС, учитывая нормы права ВТО. |
|
237–252
|
Несоответствие между состоянием администрирования таможенных платежей и предъявляемы-ми к нему требованиями, необходимость повышения эффективности фискальной деятельноститаможенных органов, внедрения новых рычагов воздействия для поступления таможенных пла-тежей определили актуальность исследования. 1 января 2015 г. образовался ЕАЭС, что явилосьпереходом к следующей ступени межгосударственной экономической интеграции, которая требуетизменения в администрировании таможенных платежей. В это экономическое (а, значит, и тамо-женное) сообщество вступили государства, которые не были членами Таможенного союза в рамкахЕврАзЭС, и им придется совершить «скачок» в том числе в правовом регулировании. ЕАЭС какинтеграционное объединение имеет единое правовое пространство таможенного регулирования,в том числе и таможенных платежей. Векторы его развития разнонаправлены в зависимости отвида платежа, например, вопросы таможенно-тарифного регулирования должны решаться на над-национальном уровне, проблемы налоговых доходов требуют унификации и гармонизации нормнационального законодательства. На сегодняшний день существует комплекс проблем, большин-ство из которых носит системный характер. Среди тех, решение которых требует научной обо-снованности, — занижение таможенной стоимости товаров и их недостоверное декларирование;неразвитость системы получения информации о внешнеторговых ценах; низкая эффективностьтаможенного контроля; недостаточный уровень взаимодействия таможенных и налоговых органов.Востребованным является совершенствование системы определения и контроля таможенной сто-имости как налоговой базы для исчисления таможенных платежей. В работе администрированиетаможенных платежей соотносится с таможенным и налоговым администрированием. Рассматри-ваются системы органов управления; совокупность норм и правил, регламентирующих порядоквзимания таможенных платежей; информационная среда реализации функций управления. Этотмеханизм обеспечивается разноуровневой нормативной правовой базой, в которую входят нормымеждународных обязательств государств-участников ЕАЭС, Таможенного кодекса Таможенного со-юза и иных актов таможенного законодательства ЕАЭС, а также национального таможенного зако-нодательства членов ЕАЭС. Результаты исследования могут быть применимы не только в России,но и во всех государствах-членах ЕАЭС, где большинство специалистов владеет русским языком итакже отсутствует научная основа решения рассматриваемого вопроса. |
|
|