Начало в январе 2015 г. работы Суда Евразийского экономического союза ознаменовало еще однупопытку государств-членов ЕАЭС создать региональный интеграционный суд. В отечественной ли-тературе уже появились исследования, в которых подробно анализируются Статут и РегламентСуда ЕАЭС, в том числе в сравнении как с полномочиями просуществовавшего три года Суда Ев-рАзЭС, так и с компетенцией и организацией работы Суда Европейского Союза. Однако пока зарамками исследований остаются вопросы мотивов, которыми руководствовались государства-чле-ны ЕАЭС, принимая решения о создании Cуда, а также наделяя его определенной юрисдикцией,которая разительно отличается как от полномочий Суда ЕС, так и от компетенции Суда ЕврАзЭС.Автор настоящей статьи пытается восполнить этот недостаток, анализируя Статут Суда ЕАЭС, содной стороны как отражение страхов, сомнений и опасений государств-членов в отношении соз-даваемого ими суда, а с другой, как совокупность мер контроля над созданным судом для того,чтобы избежать или нивелировать нежелательные для них судебные решения. Автор приходит квыводу, что поиски государств–членов ЕАЭС баланса между, с одной стороны, независимостью иэффективностью Суда ЕАЭС, и желательной для них степенью контроля над Судом — с другой, неоказались стратегически удачными и выверенными. Преобладание страхов и сомнений государствпри разработке Статута Суда привело к появлению ослабленного суда, что вскоре станет ощущать-ся на качестве процесса евразийской интеграции. Ограничения юрисдикции Суда не способствуютросту его авторитета и легитимности ни в у национальных судов стран-членов ЕАЭС, ни в глазах по-тенциальных заявителей, которые могут предпочесть искать судебную защиту своих прав в другихмеждународных или национальных судах, оспаривая акты ЕАЭС в ЕСПЧ в ОРС ВТО, в инвестици-онных арбитражах, либо в конституционных судах стран-членов ЕАЭС.