2016. №3

В статье изучается обоснованность законодательной инициативы проведения масштабной реформы третейского судопроизводства. Проводится обзор обновленного правового регулирования деятельности институциональных международных коммерческих арбитражных учреждений на основе положений вступающего в действие с 1 сентября 2016 года нового Федерального закона от29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации». Изучаются основные негативные факторы, обусловившие необходимость разработки и принятия это-го Закона, а также его основные новеллы. К таковым автор относит новый понятийно-категориаль-ный аппарат института арбитража, вопросы, касающиеся составления и содержания арбитражногосоглашения, обновленный перечень принципов третейского разбирательства. Особое вниманиеуделяется нормам, посвященным созданию постоянно действующих арбитражных учреждений,законодательному ограничению возможности их деятельности только при некоммерческих орга-низациях, а также жестким требованиям, установленным для таких некоммерческих организаций.Проводится сравнительный анализ данного законодательного подхода с либеральным подходом,оставлявшим участникам гражданского оборота большую степень свободы в действующем Феде-ральном законе от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации». Кроме того,анализируются положения нового Федерального закона № 409-ФЗ, который вступит в силу с 01 сен-тября 2016 года и внесет изменения в Закон о МКА, АПК РФ, ГПК РФ и другие нормативно-право-вые акты. Обосновывается вывод, что предъявление строгих требований к порядку образованияпостоянно действующих арбитражных учреждений и установление существенных ограничений вотношении организаций, при которых могут создаваться третейские суды, будет способствоватьусилению роли государства в третейском разбирательстве, с одной стороны, и уходу от так называ-емых карманных третейских судов — с другой. В качестве важной новеллы Закона об арбитражеотмечается вновь предусмотренная им возможность рассмотрения институциональным арбитра-жем корпоративных споров, а также закрепление условий и особенностей рассмотрения такихдел. Выявлены ограничения, установленные законодателем для третейского суда, образованного сторонами для разрешения спора ad hoc по сравнению с арбитражем. Определены преимуществаЗакона об арбитраже в контексте предоставляемых его положениями возможностей участникамарбитражного разбирательства.

В статье приведен анализ правовой защиты личных нематериальных благ, предоставляемой нор-мами отраслей публичного права — конституционного, уголовного, уголовно-процессуального иадминистративного. Публично-правовая защита, по мнению авторов, обладает характернымиспецифическими чертами, выражающимися в особенностях цели, формах, способах, порядках игарантиях защиты личных неимущественных прав. В статье отмечается, что в механизм защитыличных неимущественных прав входят юрисдикционная и неюрисдикционная формы защиты в ши-роком смысле, а также личная (самозащита), коллективная (общественная), административная исудебная формы защиты как ее разновидности в зависимости от субъекта, наделенного правомприменения конкретных способов. Исследуя неюрисдикционные формы защиты, автор указывает,что в качестве публично-правовых способов самозащиты могут быть рассмотрены такие меры какнеобходимая оборона и причинение вреда в условиях крайней необходимости. Наличие существен-ных недостатков в указанных институтах препятствует наиболее эффективному их применению.В свою очередь к коллективным (общественным) способам публично-правовой защиты личных не-материальных благ могут быть отнесены митинги, шествия, демонстрации, пикетирование. Особоевнимание в работе уделяется изучению гарантий публично-правовой защиты, предоставляемыхотдельным личным нематериальным благам при применении юрисдикционной формы защиты. Ав-тор приходит к следующим выводам. Во-первых, правовая защита личных нематериальных благ,предоставляемая нормами публичного права, носит многоаспектный характер. Во-вторых, призна-ние нематериального блага в качестве объекта правовой защиты в отраслях публичного права при-дает им характер публичных ценностей, посягательство на которые нарушает права и интересы нетолько отдельных лиц, но и общества в целом. В-третьих, компенсационная направленность право-вой защиты личных нематериальных благ четко не прослеживается в нормах публичного права исвязана с моральным удовлетворением, полученным в результате привлечения лица к уголовнойили административной ответственности не только потерпевшим, но и его близкими, а также инымнеопределенным кругом лиц, которым стало известно о совершении общественно опасного дея-ния. В-четвертых, анализ норм публичного права позволяет обоснованно говорить о признаваемойгосударством ценности чести, достоинства и деловой репутации должностных лиц.

В статье исследуется институт наследования по праву представления. Основные принципы насле-дования по праву представления, закрепленные в действующем гражданском законодательстве,соответствуют положениям, которые были установлены в Своде законов Российской Империи.Наследование по праву представления следует отличать от сходных институтов (наследственнойтрансмиссии и подназначения наследника). Основное отличие от наследственной трансмиссии со-стоит в том, что представляемый наследник умирает до смерти наследодателя или одновременнос ним; от подназначения — в том, что замена наследника происходит не по воле завещателя, а всоответствии с правилами, установленными законом. С 1 сентября 2016 г. действует новый поря-док наследования после граждан, умерших в один и тот же день. Наследование по праву представ-ления возможно лишь в случае, когда момент смерти граждан, ушедших из жизни в один и тот жекалендарный день, установить не удалось. Наследования по праву представления не происходит,если представляемый наследник лишен наследства или признан недостойным на основании с п. 1ст. 1117 ГК РФ. Данные положения нельзя признать справедливыми по отношению к наследникампо праву представления. Необходимо внести изменения в действующее законодательство, исклю-чив подобные ограничения. Принцип поколенного правопреемства ставит наследников по правупредставления в неравное положение, так как при призвании разного количества наследниковпо праву представления одинаковой степени родства, но происходящих от разных предков, нару-шается принцип равенства долей представляющих наследников. Из формулировки ст. 1152 ГК РФследует, что наследник, призываемый к наследованию по праву представления и одновременноявляющийся нетрудоспособным иждивенцем наследодателя, вправе по своему выбору принятьнаследство как наследник по праву представления; принять наследство как нетрудоспособныйиждивенец; принять наследство одновременно и как наследник по праву представления, и какнетрудоспособный иждивенец.

В статье рассматриваются произведенные в 2013 и 2014 годах изменения законодательства в обла-сти охраны культурного наследия, коснувшиеся понятия «объект культурного наследия» и связан-ных с ним терминов, а также соответствующие новеллы уголовного права, обусловленные внесен-ными в федеральные законы изменениями. Выделяются теоретические проблемы соотношенияупотребляемых в Федеральном законе от 22.10.2014 № 315-ФЗ «Об объектах культурного наследия(памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» понятий «объект культурногонаследия», «объект археологического наследия», «археологический предмет», «исторически свя-занные с ними предметы материального мира» и вытекающие из этого проблемы практическогохарактера в области уголовно-правовой охраны культурного наследия. Основной акцент делаетсяна противоречии двух характеристик: недвижимости как основного критерия объекта культурногонаследия и движимости как неотъемлемого свойства некоторых включаемых в него предметов.Исследуются процедуры и примеры перевода движимых предметов из статуса составной частиобъекта культурного наследия в статус самостоятельного музейного предмета и связанных с этимперемен в уголовно-правовой защите. В этом свете рассматриваются проблемы соотношенияобъектов охраны различных норм уголовного законодательства и указанных в них санкций. Ис-следуются пробелы юридической техники, допущенные при составлении норм Уголовного кодексаРоссийской Федерации, приводящие к неверному назначению наказания, не достигающего целивосстановления социально справедливости. Раскрывается понятие «иные объекты», данное в ст. 3ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Фе-дерации», анализируются примеры предметов охраны объектов культурного наследия. На основа-нии законодательного определения объектов культурного наследия выделены ключевые признакиданного понятия. Проводится анализ законодательства, приводятся ссылки на подзаконные акты,в результате чего изменениям статьи 243 Уголовного кодекса РФ дается положительная оценка, ноподтверждается гипотеза о проблемности существующего законодательства.

В статье автор на основе анализа практики Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) оце-нивает эффективность данного органа в вопросе реализации гражданами Российской Федерацииправа на исполнение вступивших в законную силу судебных постановлений как составной частиконституционной гарантии судебной защиты. Констатируется, что в настоящее время имеет местоправовой нигилизм органов публичной власти в отношении обязательных для них судебных актов.Цель статьи — проанализировать возможности преодоления бездействия властей России в во-просе решения системной («структурной») проблемы, являющейся основанием для обращения вЕСПЧ по схожим делам. Автор исследует механизм выявления «структурных проблем» и дает ана-лиз практической реализации методики пилотных постановлений, которые обязывали государствапринять меры для разрешения указанных проблем. Исследуются задачи ЕСПЧ при использова-нии им процедуры пилотного постановления, а также нормативно-правовая база, определяющаямеханизм и последствия принятия пилотных постановлений. Анализируются причины, обусловли-вающие введение в практику ЕСПЧ пилотных постановлений, основная из которых — это огра-ниченные ресурсы и возможности ЕСПЧ в условиях возрастающего количества индивидуальныхжалоб. На основании анализа некоторых постановлений ЕСПЧ, касающихся неисполнения Россиейвынесенных ее судами и вступивших в законную силу постановлений в отношении ее же орга-нов публичной власти и должностных лиц, автор делает вывод, что основной причиной системныхпроблем России является бездействие органов публичной власти по их предотвращению и разре-шению. В статье приводятся результаты научного эксперимента, проведенного автором, которыйобратился в ЕСПЧ с рядом жалоб, в том числе и по вопросу неисполнения вступивших в законнуюсилу решений российских судов, возлагающих на российские органы власти обязательства в нату-ре. Как результат, некоторые из обращений автора статьи вошли в число тех дел, по которым ЕСПЧбыли вынесены пилотные постановления в отношении России.

Актуальность вопросов защиты персональных данных в телемедицине предопределена стремитель-ным развитием информационных технологий в разных сферах общественных отношений, в том чис-ле в сфере здравоохранения. Ключевая проблема заключается в том, что существующее правовоерегулирование в области защиты персональных данных в недостаточной степени соответствует по-требностям развития телемедицины. Вместо того, чтобы способствовать технологическому разви-тию, законодательство создает необоснованные барьеры для внедрения инноваций в здравоохране-ние. Эффективное функционирование современных информационно-коммуникационных технологийнуждается в обеспечении свободного, безопасного и легитимного обмена информацией между всемисубъектами телемедицинских отношений. Статья содержит рекомендации по совершенствованиюзаконодательства о персональных данных в условиях развития телемедицины. В частности, пред-лагается устранить обязательное требование к письменному согласию на обработку специальныхкатегорий персональных данных; законодательно установить специальные основания для обработкиперсональных данных в телемедицинских целях; дифференцировать возможность обработки персо-нальных данных в телемедицинских целях по трем основаниям («без согласия», «без согласия, но свозможностью отказа от обработки», «с согласия»). Необходимо закрепить правовой статус субъек-тов телемедицинской деятельности и при необходимости предусмотреть специальные требования кобработке персональных данных этими субъектами. Кроме того, важно установить отраслевые стан-дарты обеспечения безопасности информационных систем здравоохранения с учетом специфичныхугроз, характерных для телемедицинских технологий. Помимо требований к обработке персональныхданных, в статье уделяется внимание законодательному подходу к организации информационных си-стем здравоохранения, без которых невозможно функционирование телемедицины. Раскрываетсятезис, что законодательство в данной сфере должно способствовать интеграции и взаимодействиюинформационных систем здравоохранения, увеличению области полезного использования данныхсистем, а также повышению роли пациента в управлении персональными электронными записямио здоровье. Методологическую основу исследования составляют анализ нормативно-правовых ак-тов и законопроектов, сравнительно-правовой метод (российский опыт сравнивается с опытом ЕС иСША) и метод правового моделирования (предлагаются поправки в российское законодательство).

Статья посвящена правовому анализу проблем, связанных с процедурой признания информацион-ных материалов экстремистскими. На основании исследования принятых в спешке законодательныхинициатив и в связи с негативной практикой применения положений Федерального закона «О про-тиводействии экстремистской деятельности», вызвавших большой общественный резонанс, авторприходит к неутешительным выводам о перспективах законодательного запрета как содержанияв целом, так и отдельных цитат из Библии, Корана, Танаха и Ганджура. Раскрываются нестыковкинормы с конституционными установлениями (принципами светского государства и равенства всехрелигиозных объединений) и несистемность примененного законодателем подхода. Обращается вни-мание на корневые проблемы материального и процессуального характера порядка реализации ст. 13указанного закона, определяющего процедуру признания материалов экстремистскими. При раскры-тии правовой природы этих отношений делается вывод о необходимости рассмотрения их наряду сделами, инициируемыми в публичных интересах уполномоченными органами государственной властив порядке Кодекса административного судопроизводства РФ. Автор выводит их особенности, отно-сящиеся к субъектному составу (кто может выступать в роли административного истца и ответчика),территориальной и инстанционной подсудностям (где и какой суд должен рассматривать дела в каче-стве суда первой инстанции), необходимости возможности защиты заявления (специальные обеспе-чительные меры), последствиям удовлетворения требований заявителя (конфискация материалов инаправление сообщения), порядку обжалования принятого решения (правомочия заинтересованныхлиц). Предлагается вывести дела о признании информационных материалов экстремистскими в от-дельную главу Кодекса административного судопроизводства раздела IV «Особенности производ-ства по отдельным категориям административных дел» с постатейной их регламентацией. Подоб-ный подход позволит избежать большинства отмеченных проблем в соблюдении общепризнанныхпринципов правосудия и реализации заинтересованным лицом (в данном случае административнымответчиком) своего права на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство.

В работе проведен сравнительный анализ целей, задач, этапов проведения судебных реформ вРоссии в 1864 и 1991 годах. Выявлены общие тенденции и закономерности, а также предложныварианты дальнейшего развития российской судебной системы. Основная цель судебной реформы1864 г. заключалась в построении прочного фундамента института судебной охраны прав граж-дан, без которого невозможна их защита от правонарушений и произвола. За время проведениясудебной реформы 1864 г. произошло отделение судебной власти в качестве разновидности го-сударственной власти, построенной на принципе независимости, провозглашение несменяемостисудей как одной из гарантий их независимости, отделение суда от следствия, процесс стал состя-зательным с поддержанием государственного обвинения представителем прокуратуры. С 1991 г.определился основной вектор дальнейшего развития судебной реформы — утверждение само-стоятельной судебной власти, обеспечение независимости судей, формирование доступных насе-лению судов, утверждение принципов состязательности, равноправия сторон и диспозитивности.Задачи современной судебной реформы менялись вслед за развитием судебной власти и отвечалиее состоянию в тот или иной период ее развития. Однако встречаются и те, что можно встретитьна протяжении всех этапов судебной реформы, например: утверждение судебной власти как само-стоятельной и независимой, а также усиление ее авторитета, развитие открытости и прозрачно-сти, повышение доверия к суду; создание необходимых условий для осуществления правосудия,обеспечение доступности правосудия; построение эффективной системы исполнительного произ-водства, повышение открытости и доступности системы принудительного исполнения, повышениеуровня исполнения судебных решений. Говоря о целях и задачах судебных реформ 1864 г. и 1991 г.,нельзя не отметить их схожий характер. Можно выделить их общие цели: отделение судебной вла-сти от административной и провозглашение ее самостоятельной ветвью власти; создание мировыхсудей для маловажных дел; введение суда присяжных; введение новых элементов института пере-смотра дел (кассационной инстанции в 1864 г. и апелляционной в 1991 г.); провозглашение такихпринципов судопроизводства как гласность, состязательность и равноправие сторон, презумпцияневиновности; закрепление несменяемости судей, совершенствование системы гарантий их неза-висимости и подчинения их только закону, закрепление принципа их несменяемости.

В доктрине международного права четко не обозначена и достаточно полно не исследована об-ласть правового регулирования, связанная с обычным нормообразованием. Нет единой точки зре-ния о ее наименовании. В работах ученых можно встретить самые различные термины. Автор пред-лагает именовать эту область международного права «правом международных обычаев» — этонаиболее точный термин, соответствующий ее содержанию. В статье раскрываются место и рольправа международных обычаев в системе международного права. Показываются отличия и сход-ства этого института международного права по отношению к праву международных договоров.Рассматриваются доктрины ученых о содержании и развитии этого института международного права.Показывается, какие нормы лежат в основе обычного нормообразования. Обосновывается позицияавтора по данному вопросу. Уточняются объект и предмет регулирования права международных обы-чаев. Исследуется вопрос обычного нормообразования, его стадий. Показывается влияние договорныхнорм, решений судебных и иных международных органов на процесс обычного нормообразования. Под-нимается вопрос о необходимости кодификации этого процесса, выработки соответствующих критери-ев, связанных с формированием международного обычая и его норм. Предлагается разработать соот-ветствующий проект статей, приняв их в виде резолюции ООН, а затем заключить Конвенцию о правемеждународных обычаев, в которой следует закрепить как сложившиеся в настоящее время обычныенормы международного права, так и новые договорные нормы, которые призваны упорядочить обыч-ное нормообразование, придать ему более строгий, системный вид. Показывается состояние научныхисследований в данной области, предлагаются их дальнейшие пути. Представлены отдельные форму-лировки норм права международных обычаев. Дается авторское определение праву международныхобычаев, под которым предлагается понимать институт международного права, включающий в себясовокупность обычных норм международного права, регулирующих межгосударственные отноше-ния в вопросах формирования международного обычая, его действия, изменения и прекращениясуществования, понятийный аппарат в данной сфере.

Свобода сторон в выборе применимого права является очень интересной и практически важнойособенностью международных коммерческих сделок, на которую обращают внимание как ис-следователи в данной области, так и коммерсанты. Возможность выбора между правопорядка-ми зачастую таит в себе определенные выгоды для сторон сделки. В последнее время набираетпопулярность обращение сторон к источникам lex mercatoria как к договорному статуту для регу-лирования их правоотношений, минуя нормы национального права. В данной статье анализирует-ся возможность применения источников lex mercatoria в качестве договорного статута в целом иэффективность такого выбора норм права для регулирования отношений по взысканию неустоек(заранее оцененных сумм за неисполнение обязательств), в частности. Автор дает ответы на сле-дующие практически важные вопросы. Могут ли стороны ввиду неурегулированности определен-ных правоотношений на международном уровне, к примеру, неустойки, выбрать применимыми к до-говору источники lex mercatoria? Насколько это может быть эффективно в ситуации с неустойкой?Каковы перспективы принудительного исполнения решения, вынесенного на основе документовlex mercatoria? В статье автор обращает особое внимание на проблемный характер использованияисточников lex mercatoria по ряду причин, в частности, ввиду крайне скудного регулирования сфе-ры согласованных сумм за неисполнение обязательств в Принципах УНИДРУА и Модельных пра-вилах Европейского договорного права, а также отсутствия сложившейся правоприменительнойпрактики по толкованию важных при взыскании неустойки аспектов. К примеру, акты lex mercatoriaне определяют соотношения взыскания убытков с неустойкой, отсутствуют также положения оразмере «чрезмерной» неустойки, непонятно, до каких пределов ее можно снижать. Эти и другиевопросы образуют проблемное поле в регулировании согласованных сумм за неисполнение обяза-тельств источниками lex mercatoria. От успешного решения обозначенных в статье проблем зависитдальнейшая возможность использования источников lex mercatoria в регулировании неустойки.

В статье на примере законодательства и судебной практики Украины исследуются тенденции со-временного процесса кодификации международного частного права. Анализ нормативных актов поМЧП, принятых за последние 35 лет в разных странах и регионах мира, показывает, что основнымиформами (способами) современных кодификаций МЧП являются следующие: 1) внутриотраслеваяформа — в рамках общей кодификации гражданского права в соответствующий законодательныйакт включается особый раздел, регламентирующий большую часть институтов общей и особеннойчастей МЧП; 2) межотраслевая форма — в акт общей кодификации гражданского права включает-ся особый раздел, содержащий основные нормы и институты общей и особенной частей МЧП; 3) ав-тономная отраслевая форма — издание специального закона, более или менее исчерпывающимобразом кодифицирующего МЧП; 4) комплексная автономная форма — издание отдельного законаили кодекса, содержащего одновременно как основные принципы и коллизионные нормы МЧП, таки положения международного гражданского процесса. Украины предпочла путь полномасштабнойкодификации МЧП/МГП — приняла комплексный автономный Закон «О международном частномправе» (вступил в силу 1 сентября 2005 г.), разрешающий как вопросы выбора применимого пра-ва, так и вопросы рассмотрения гражданских споров, связанных с иностранным правопорядком.Такой способ кодификации МЧП характерен для плюралистической концепции частного права, до-минирующей в современной Украине. Закон воплотил в жизнь идею конвергенции формалистскогои прагматического подходов к коллизионному регулированию, свойственную современному МЧП.Судебная практика, сложившаяся за время действия Закона 2005 г., показала его востребован-ность и продемонстрировала интересные примеры его применения, одновременно выявляя про-белы и недостатки законодательного регулирования. В 2010–2013 гг. в Закон 2005 г. были внесеныотдельные достаточно существенные изменения, которые, однако, нельзя оценить как реформуукраинского МЧП. В статье сделан вывод, что настоящее время в связи с развитием европейскогоколлизионного регулирования и формированием новых коллизионных подходов Закон о МЧП Укра-ины нуждается в существенном обновлении.

В статье на примере Республики Узбекистан обосновывается актуальность кадровой политики в де-ятельности государства как главного проводника демократических реформ. Проведен анализ под-готовки специалистов для государственной службы в западноевропейских странах. Выявлены осо-бенности общемировой тенденции в деле отбора и расстановки кадров государственной службы.Исследовано законодательство и правоприменительная практика таких развитых зарубежных стран,как Великобритания, Германия, Франция, Испания, США и Япония, в сфере отбора кадров на государ-ственную службу. Выявлены два основных западноевропейских подхода в подготовке специалистовдля государственной гражданской службы — англосаксонский и французский. При этом выявлено,что многим демократически развитым странам присуще применение принципа конкурсного отборакадров. Наряду с этим установлено, что одновременно в таких странах действуют специальные го-сударственные органы, занимающиеся отбором кандидатов на государственную службу. Кроме того,правовой статус этих органов носит относительно независимый характер в системе государственныхорганов. Установлено, что такие меры служат весомым гарантом объективности и беспристрастностив деятельности специального государственного органа по отбору кадров. По итогам исследованиясформулированы выводы, что, во-первых, в большинстве развитых государств отбор кандидатов нагосударственную гражданскую службу осуществляется и контролируется независимыми органами;во-вторых, в процессе обучения руководящие кадры должны получают не только теоретические зна-ния, но и обретают практические навыки управления; в-третьих, при решении задачи отбора высоко-квалифицированных и перспективных кадров рекомендуется прием на работу через независимыеконкурсные комиссии с учетом групп и категорий должностей государственной гражданской службы;в-четвертых, механизм отбора кадров должен быть способен применять к кандидатам критерии мо-рально-этической и патриотической пригодности к государственной службе; в-четвертых, необходимочтение в учебных заведениях курсов, направленных на подготовку специалистов по работе с кадра-ми, внедрение практики приема на работу только после завершения работником данного курса.

В статье рассматривается вопрос о правомерности обыска сотового телефона без судебного ор-дера в ходе законного ареста в американском уголовном процессе. Отмечается ценность изучен-ного опыта для решения проблем, возникающих в российском уголовном процессе, в котором,как указывают специалисты, пока не учитываются в должной мере особенности доказательств,полученных из электронных источников. В первую очередь анализируются позиции Верховногосуда США, сформулированные на основании положений Четвертой поправки к Конституции СШАо запрете необоснованных обысков, применительно к обыску, проводимому в ходе законного аре-ста. При этом разграничивается обыск самого арестованного и предметов, находящихся в зоне егонепосредственного контроля, выделяются возможные цели обыска — обеспечение безопасностисотрудников полиции и предотвращение уничтожения доказательств. Изучаются позиции, сфор-мированные нижестоящими судами, которые различным образом подходили к решению данноговопроса — от признания законности неограниченного обыска сотового телефона без ордера дополного запрета такового при отсутствии чрезвычайных обстоятельств. Затем рассматриваютсядоктринальные точки зрения по вопросу ограничения пределов обыска сотового телефона безордера в ходе законного ареста: интернет-тест; функциональный тест; тест открытого приложения;ограничение количества совершаемых сотрудниками полиции операций. Приводится критика ука-занных подходов. Рассматриваются основные аргументы Верховного суда США, который в 2014 г.по делам Riley v. California и United States v. Wurie признал неконституционным обыск сотового теле-фона без ордера, даже если обыск осуществляется в ходе законного ареста. Приводится особоемнение судьи Алито, который, в частности, указал, что законодателю следует провести разумноеразграничение информации, содержащейся в телефоне, одна часть которой может подлежать ис-следованию без ордера, а другая — нет. В заключение выделяются приведенные в американскойлитературе проблемы, которые не смогла разрешить указанная правовая позиция Верховного судаСША. Важнейшая из них — применимость сформулированных правил к планшетам и иным сходнымустройствам.

Глобализационные процессы в экономике оказывают влияние на правовое регулирование труда,так как одними из основных затрат бизнеса являются затраты, связанные с работниками: заработ-ная плата, иные денежные выплаты и др. Кроме того, инвесторов привлекает возможность быстрогореагирования на изменяющееся положение на рынке, что выражается, в частности, в возможностиуволить тех работников, которые не нужны для развития предприятия. На текущем этапе экономиче-ского развития для законодателя возникла потребность сохранить привлекательность национально-го трудового права для работодателей и одновременного усилить защиту трудовых прав работника, вчастности, при расторжении трудового договора при отсутствии его вины. Законодатели зарубежныхстран по-разному решают этот вопрос, имея целью правового регулирования труда соблюдение ба-ланса интересов работодателя и работника. Средства обеспечения такого баланса зависят, в част-ности, от специфики правового регулирования в каждой конкретной стране. Критериями сравне-ния являются требования к форме предупреждения о прекращении трудового договора, критерииустановления срока предупреждения, наличие или отсутствие уведомления государственного орга-на, представительного органа работников, необходимость согласования с государственным органомувольнения отдельных категорий работников. В статье рассмотрены основные положения порядкарасторжения трудового договора в Австрии, Великобритании, Германии, Испании, Канаде, Румынии,Франции, Швейцарии. Правовому регулированию расторжения трудового договора по инициативеработодателя при отсутствии вины работника в зарубежных странах присущи общие черты: правоработодателя уволить работника по основаниям, предусмотренным в законодательстве, с соблю-дением определенного порядка; отсутствие дисциплинарного проступка как основания дисципли-нарной ответственности, в рамках которой к работнику может быть применен работодателем такойвид дисциплинарного взыскания, как увольнение; наличие предупреждения об увольнении. Анализправового регулирования расторжения трудового договора позволяет выделить три модели: страныс превалированием гибкости регулирования над жесткостью, страны с доминированием жесткостирегулирования над гибкостью, страны со смешанным подходом.

В статье рассматривается процесс включения двух среднеазиатских протекторатов Российскойимперии — Бухарского эмирата и Хивинского ханства — в российскую таможенную черту в 1894–1895 гг. Выявляются причины принятия российскими имперскими властями такого решения. Под-робно анализируется процесс разработки включения среднеазиатских ханств в таможенное про-странство Российской империи, дискуссий представителей различных министерств, центральнойи региональной (туркестанской) администрации, предварительных исследований и издания соот-ветствующих нормативных актов. Особое внимание уделяется процедуре согласования принятогорешения с эмиром Бухары и ханом Хивы, поскольку они юридически продолжали считаться пра-вителями самостоятельных государств, и изданию ими соответствующих актов, подтверждающихвхождение в имперскую таможенную систему. Исследуются меры российских властей по реализа-ции проекта таможенного объединения России, Бухары и Хивы (создание таможенных застав, фор-мирование таможенной стражи и пр.), а также проблемы, с которыми они столкнулись, включая«внутреннюю таможенную черту» самих бухарцев и хивинцев, увеличение числа контрабандныхтоваров на рынках Бухары, Хивы и Русского Туркестана и т.п. Попытки решить эти проблемы ока-зывались неудачными вплоть до падения Российской империи — в силу неразработанности нор-мативной базы, регулирующей отношений империи с ее среднеазиатскими протекторатами. Оце-ниваются последствия включения Бухары и Хивы в российскую таможенную черту как для самойРоссии и среднеазиатских ханств, так и для иностранных государств (Афганистана, БританскойИндии, Ирана и др.). По мнению автора, интеграция Бухары и Хивы в таможенное пространствоРоссийской империи является очередным проявлением стремления евразийских государств, наро-дов и регионов к экономической интеграции, проявлявшейся в разные эпохи в этом историческимрегионе в самых разных формах. Она может до некоторой степени считаться прообразом совре-менного Таможенного союза, в связи с чем изучение исторического опыта экономической интегра-ции на евразийском пространстве является актуальным и необходимым.

Статья посвящена анализу подхода современной исламской правовой мысли к исламскому госу-дарству и халифату. Излагаются основополагающие начала исламской концепции власти (халифа-та), отмечается ее постепенный отход от реальной политической практики. Современное ислам-ское правоведение делает акцент на нескольких моментах классической теории халифата — наназначении исламской власти в качестве инструмента защиты религии и решения мирских вопро-сов, институте «байа», представляющем собой присягу правителю и договор о взаимных правах иобязанностях между ним и подданными, а также на принципе консультаций при избрании халифа.В Средние века преемником Арабского халифата стала Османская империя. Халифат как политиче-ский институт сохранялся вплоть до ее распада после Первой мировой войны. Идея восстановленияхалифата была программным требованием ряда исламских политических организаций и движенийна протяжении всего XX в. После образования Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) (тер-рористическая организация, запрещенная в России) халифат превратился в конкретный политиче-ский проект. В июне 2014 г. ИГИЛ, переименованное в Исламское государство (ИГ), объявило о созда-нии халифата. Обоснование такого шага ИГ видит в нескольких высказываниях Пророка Мухаммада,предсказывавшего возрождение халифата после периода смен различных форм власти. Своейосновной задачей ИГ считает полномасштабное претворение шариата и копирование властных ин-ститутов времен «праведных халифов». На практике реализация шариата в халифате сводится кмассовым убийствам, принуждению немусульман к принятию ислама, вмешательству во внутренниедела мусульманских государств, террористическим актам. Современная исламская правовая мысльрезко критикует ИГ, отмечая грубые нарушения им религиозных заповедей и предписаний шариата,касающихся порядка провозглашения халифата, процедуры присяги его руководителю, соблюденияпринципа консультаций. Обращается внимание, что практика ИГ не укладывается в шариатскиерамки. Обосновывается вывод, что ИГ не может претендовать на статус халифата. Не являетсяоно и исламской властью, поскольку не отвечает предусмотренным шариатом требованиям. Дан-ная группировка является террористической организацией не только по нормам международногоправа и национального законодательства многих стран, но и по меркам шариата.

Целью работы является исследование юридических аспектов перехода, совершенного Италией всередине XX в. от диктатуры Б. Муссолини к конституционному демократическому режиму. Ста-тья выполнена на основе хронологического, сравнительного и системного методов исследования.Автор подчеркивает, что данный переход был совершен итальянским обществом и государством вкрайне неблагоприятных условиях Второй Мировой войны и нестабильности первых послевоенныхлет. Анализируются основные направления деятельности переходного (временного) нефашистско-го, а затем антифашистского правительства, достигнутые им политико-правовые компромиссы и ихзначение. Рассматриваются правовые акты, изданные переходным правительством в целях пре-одоления наследия свергнутой диктатуры. Значительное внимание отведено исследованию ответ-ственности деятелей диктатуры и ее приверженцев перед судом, оценке санкций, которые былиприменены к ним. Исследуется воздействие политики держав антигитлеровской коалиции — СШАи Великобритании — на переход Италии к демократической государственности. Оценивается рольи значение внесудебных репрессий, предпринятых вооруженными антифашистскими формирова-ниями против руководящих деятелей фашистского режима. Освещены также ключевые моментызамены монархического правления институтами Республики. В работе сделаны выводы об основ-ных правовых и политических предпосылках, сделавших возможным изживание итальянским со-циумом наследия тоталитарной диктатуры. К ним автор относит правовую культуру Италии и ло-яльное сотрудничество нефашистских партий в переходном правительстве и вне его.

Феномен моды присутствует не только в быту, но и в науке. Наиболее интересные работы попроблеме научной моды опубликовал отечественный социолог, профессор Национального иссле-довательского университета «Высшая школа экономики» А.Б. Гофман, на основе которых можнорассмотреть данное явление и в теоретической юриспруденции. По мнению автора статьи, в насто-ящее время в теории права модными являются различные концепты, которые напрямую не связа-ны с поиском научной истины. Рассматривая существующие «моды», автор довольно скептическиоценивает их эвристический потенциал. Так, последовательно освещаются концепты, связанныес объявлением кризиса права, изобретением новых правовых явлений по принципу добавленияприлагательного «правовой/ая/ое», критикой позитивизма в праве, проблемой понимания права,правовой политики и некоторые другие модные увлечения (мифологизация, утилитаризм). В под-тверждение своих тезисов автор приводит примеры современных научных публикаций. Авторстатьи также обращает внимание на одну из примет нашего времени — постоянные жалобы ввыступлениях юристов-теоретиков на их невостребованность властью. И хотя в области правово-го регулирования общественных отношений постоянно фиксируется множество ошибок, которыхможно было бы избежать при проведении настоящей научной экспертизы, однако законодателизачастую игнорируют подобные формы связи с наукой, что приводит, в свою очередь к очередноймоде — «утилитаризму» — необходимости ученых заниматься различного вида «отхожими про-мыслами»: написанием бесчисленных учебников и учебных пособий, «шпаргалок», курсов «теориягосударства и права за три часа» и т.п. Мода в науке не является проблемой, угрожающей теоре-тической работе, однако она, будучи неконтролируемой, способна серьезно тормозить развитиенаучного знания, поскольку обладает рядом негативных свойств. Нужно ли моде противостоять?По мнению автора статьи, моду нужно изучать и отдавать себе отчет о процессах, происходящих внауке. Можно солидаризироваться с учеными, утверждающими, что, к сожалению, в теоретическойюриспруденции тенденция саморефлексии не развита и к настоящему времени системная поста-новка науковедческих проблем в теории права отсутствует. Среди таковых особое место должнызанять вопросы о критике и борьбе мнений в науке, свободе критики, недопустимости монополизмаи догматизма.

Статья посвящена теории «цифрового либертарианизма», ее сравнению с классическим амери-канским либертарианизмом, сопоставлению позиции сторонников данной теории и ее критиково государстве, праве и правах человека в Интернете. В отличие от современного американскоголибертарианизма, который во многом основан на доктрине естественных прав, для «цифрового ли-бертарианизма» большее значение представляют реальные социальные явления и он ближе соци-ологическому позитивизму. Одной из центральных идей «цифрового либертарианизма» являетсясуверенитет киберпространства, который противопоставляется государственному суверенитету.Киберлибертарианцы отвергают способность внутреннего права государства выступать эффек-тивным регулятором общественных отношений в киберпространстве и предлагают вместо негосистему саморегулирования. Государственные патерналисты, как основные критики киберлиберта-рианцев, опровергают данную точку зрения и полагают, что только государство может обеспечитьгарантии прав и свобод в Интернете. Обе концепции, отражая определенный этап в правовом ос-мыслении социальных процессов и явлений в Интернете, в последующем были объединены в бо-лее универсальный подход, основанный на возможности и эффективности сочетания внутреннегоправа государств, саморегулирования и международного права в Интернете. Вместе с тем, техно-логические и правовые особенности киберпространства, на которые указывают киберлибертари-анцы, позволяют пользователям обходить установленные требования. Это способствует развитиюметодов достижения в киберпространстве того же уровня физически возможного наблюдения закоммуникациями и общением пользователей, как и за его пределами. В результате государствос учетом его правовых традиций и сетевые сообщества для обеспечения правопорядка в Сетииспользуют в дополнение к правовым средствам воздействия на поведение пользователей меха-низмы материального принуждения. Данные механизмы заключаются в комбинации определенныхтехнологий и правовых требований по их применению, которые приводят к фактическому (матери-альному) ограничению свободы выражения, а также права на неприкосновенность частной жизни,и таким образом обеспечивают возможность защиты государством или же саморегулируемыми со-обществами публичных и частных интересов.