|
2015. №3
|
Правовая мысль: история и современность
|
4–17
|
Предметом исследования является процесс формирования правовой системы обеспечения между-народной информационной безопасности, а также системы информационной безопасности в рамках законодательства Российской Федерации. Актуальность указанной темы обусловлена высокимитемпами развития глобального информационного пространства и информатизации всех сфер жизнедеятельности общества, а также непростой политической ситуацией, сложившейся на мировойарене. Все это в совокупности способствует появлению новых вызовов и угроз информационной безопасности, проблему предотвращения которых можно отнести к числу наиболее серьезных вопросов как национальной, так и международной безопасности. Неуклонное нарастание таких угроз вызывает необходимость построения эффективной системы МИБ, совершенствования национального законодательства в данной области, проведения научных исследований. В связи с этим авторы ана-лизируют тенденции развития законодательства и государственной политики в области обеспеченияинформационной безопасности, а также обозначают наиболее актуальные проблемы и вопросы, подлежащие научному исследованию. Целью данного научного исследования является формирование практических и теоретических предложений при построений правовой системы МИБ и модернизации правовой системы информационной безопасности Российской Федерации. Достижению поставленной цели способствовали: проведение анализа формирования и развития правовой системы МИБ в современных политических условиях, анализ развития национального законодательства Российской Федерации в области информационной безопасности, выявление правовых проблем и неопределенностей, оказывающих влияние на успешное формирование системы МИБ и модернизации законодательства Российской Федерации в области информационной безопасности, а также формулировка на основе проведенного анализа ряда предложений, способствующих успешной реализации государственной политики Российской Федерации в области МИБ. Методологическую основу исследования составляют общенаучный метод познания, дедуктивный, сравнительно-правовой, формально-юридический методы и метод системного анализа. Одним из основных выводов научной статьи является необходимость расширения договорно-правовой базы межгосударственного сотрудничества, атакже разработки общих правил применения норм в информационной сфере, создание единого дляучастников межгосударственных образований подхода в области правового регулирования — гармонизация и унификация законодательства государств-членов союзных государств, интеграция в законодательство Российской Федерации рекомендаций, закрепленных в международных документах. |
|
18–26
|
В настоящее время многие государства, столкнувшиеся с угрозой терроризма, идущей из-за рубежа, были вынуждены перейти к практике так называемых «целевых убийств», состоящей в ликвидации членов террористических формирований. В связи с этим возникает вопрос, насколько жертвы «атак», произведенных во исполнение такой практики, могут обратиться к международным средствам защиты своих прав в случае их нарушения. В особенности внимание к этой проблеме было привлечено после начала так называемой «войны с терроризмом» после террористических актов 11 сентября 2001 года, когда большое количество военных, полицейских и специальных операций, направленных на уничтожение или задержание потенциальных террористов, производились на территориях, не имеющих должного механизма защиты прав человека. В связи с этим возник вопрос — должно ли государство отвечать за деяния своих агентов, совершенных вне его территории и юрисдикции? Данная статья пытается разрешить этот вопрос на основе самого важного права — права на жизнь, которое является наиболее уязвимым звеном в конфликтах, где отсутствует четкая грань между парадигмой вооруженного конфликта и прав человека. Также необходимо отметить, что механизм экстерриториального применения права на жизнь аналогичен механизму применения права на свободу от пыток, что приобретает большую важность ввиду распространенной практики экстерриториальных задержаний и заключений (extraordinary rendition). В данной статье рассмотрены основные международные договоры в сфере права прав человека, которые представляют собой различные универсальные и региональные системы прав человека. Проанализирована практика судебных и квазисудебных органов, которые созданы для защиты прав человека в своей юрисдикции, а также рассмотрены доктринальные положения, касающиеся вопроса ответственности государств за деяния, совершенные их служащими, агентами и иными акторами, действующими под их контролем. В итоге автор приходит к выводу — несмотря на то, что, по общему правилу, государство ответственно за нарушение права на жизнь, совершенное его агентами за рубежом, пределы такой ответственности в режимах различных конвенций не одинаковы. |
|
27–41
|
В настоящей работе объектом исследования является процесс образования, а также современное состояние правовых и политических норм, направленных на оказание международной помощи странам, испытывающим особые потребности в области развития. Целью работы является получение нового научного знания о формировании совокупности обычных международно-правовых норм, а также политических обязательств, принятых на международном уровне в интересах развивающихся и наименее развитых стран. Автор использует исторический и логический методы научного познания, проводит анализ развития международных экономических отношений, складывающихся в процессе оказания помощи развивающимся странам. Статья содержит исторический анализ исследуемой проблемы с учетом положений таких важных документов, как Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Декларация о праве на развитие 1986 г., Декларация об окружающей среде и развитии 1992 г., Декларация тысячелетия 2000 г., Йоханнесбургская декларация об устойчивом развитии 2002 г., Стамбульская декларация о наименее развитых странах 2011 г., Декларация РИО+20, Аддис-Абебская программа финансирования развития 2015 г. и др. Автор исследует оказание международной помощи развивающимся странам в таких областях, как торговля, внешняя задолженность, техническая помощь, увеличение объемов финансирования и прямых иностранных инвестиций, международное содействие внутренним реформам, оказание официальной помощи в целях развития и др. В статье также проводится исследование институциональной основы международных экономических отношений в интересах развивающихся стран — дано описание основных направлений деятельности в области развития Группы Всемирного Банка, Международного валютного фонда, Всемирной торговой организации, иных специализированных учреждений ООН. Автор приходит к выводам о формировании комплекса международно-правовых, а также политических обязательств, принятых большинством государств и направленных на построение устойчивых экономических отношений в целях всеохватного экономического роста в интересах нуждающихся стран. Автор резюмирует наличие тесной взаимосвязи международных норм в области содействия социально-экономическому развитию нуждающимся странам с реализацией одного из важнейших международных прав — права на развитие, закрепленного в Декларации 1986 г. |
Российское право: состояние, перспективы, комментарии
|
42–49
|
Статья посвящена анализу юридической природы вещно–правовых притязаний. Целью работыявляется выявление проблем функционирования иска об истребовании из чужого незаконноговладения на примере института ценных бумаг. Автором проводится анализ обязательных и факультативных элементов предмета доказывания по виндикационному иску, а также исследуютсявозможности формирования современных средств петиторной защиты на основе классических цивилистических конструкций. Внимание к базовым стредствам защиты обусловлено, прежде всего,потребностью понимания, могут ли новые активные участники имущественных отношений быть надежно защищены старыми методами. В работе анализируется подход применения фундамен-тальных средств защиты по аналогии ввиду отсутствия современных более глубоких теоретических разработок, направленных на сохранение имущества за собственником, а также исследуются предпосылки для создания адекватного защитного механизма в условиях существующей правовой парадигмы. Продолжительные цивилистические дискуссии, порожденные практикой арбитражных судов по вопросам истребования из чужого незаконного владения бездокументарных ценных бумаг, являющихся по своей сути объектами нематериального мира, заложили основу критического подхода к изучению набора средств, имеющегося в распоряжении законного собственника. С одной стороны, далеко не единое сообщество отечественных ученых — специалистов в области ценных бумаг, и, с другой стороны, единообразная сплоченная система российских судов со сложившимсяуниверсальным механизмом применения правил о защите прав владельцев ценных бумаг, позволили вновь обратиться к классической западной юриспруденции за поиском ответов, как к наиболее авторитетному источнику решений и конструкций, в которых мы нуждаемся более всего. В статьетакже описываются предпосылки для нового понимания основных средств защиты, в частности,экстраполяции вещных прав на нематериальные объекты. Рассмотренные в статье основные видыисков вещно–правового характера позволяют более детально ответить на вопросы, связанные спроисхождением и формированием современного иска об истребовании из чужого незаконноговладения, являющегося, на наш взгляд, наиболее эффективным средством защиты права собственника, начало которому положено еще в период существования древнейшего римского права. |
|
50–65
|
В статье автор на основе типичных случаев из судебной практики анализирует современное состояние разработанности проблемы квалификации административных правонарушений в качестве длящихся. На основе проанализированных подходов к понятию длящегося правонарушения формулируются критерии, которым должно удовлетворять понятие «длящееся правонарушение». Автор отмечает, что различия в понимании судьями данного термина приводят к появлению большого количества судебных постановлений, призванных исправлять ошибки в толковании норм закона нижестоящими судами. Это ведет к увеличению нагрузки на систему в целом и фактически к появлению прецедента, поскольку отсутствие в законе четкого определения данного понятия вынуждает российские суды вырабатывать в каждом деле подход к возможности отнесения правонарушений в определенной области к категории «длящихся». Подчеркивается также важность вопроса, какое правонарушение считать длящимся, поскольку ст. 4.5 Кодекса об административных правонарушениях РФ устанавливает срок привлечения к административной ответственности в два месяца (или один год по указанным составам), который по общему правилу начинает течь со дня совершения нарушения, а в случае с длящимся правонарушением — со дня его обнаружения. Момент обнаружения длящегося правонарушения является не менее актуальным вопросом в судебной практике, так как в силу ч. 2 ст. 4.5 КоАП РФ именно с него исчисляется срок давности привлечения к административной ответственности. В статье отмечается, что буквальное следование приведенным определениям в ряде случаев не в полной мере согласуется с порядком возбуждения дела об административном правонарушении, ведь в силу п. 1 ч. 1 ст. 28.1 КоАП РФ возбуждение дела связано с получением достаточных данных, указывающих на наличие события административного правонарушения. На момент составления протокола об административном правонарушении у уполномоченного лица могут отсутствовать все необходимые документальные подтверждения. Время, необходимое для их сбора, может превышать давностный срок и в результате в возбуждении дела будет отказано по истечении срока давности. Такие ситуации возникают, например, при назначении по материалам проверки соответствующей экспертизы. |
|
66–77
|
Статья посвящена информационно-правовым аспектам обеспечения режима врачебной тайны, создания необходимых условий — правовых, организационных, моральных — для ограничения доступа не уполномоченных лиц к информации о пациенте. Проводится историографический анализ развития законодательства в сфере формирования режима врачебной тайны — Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, Нюрнбергского кодекса, Женевской декларации и др., проводится их сравнительно-правовая характеристика с действующим законодательством. Дан анализ правовой конструкции «врачебная тайна», ее соотношения и различия с медицинской тайной. В статье проводится сравнительно-правовой анализ действующих нормативно-правовых актов, регулирующих режим тайны, в то же время указывается, что абсолютным этот режим назвать нельзя — существуют установленные законодательством основания истребования указанных сведений без согласия пациента. Часто возникают ситуации, когда Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ (ред. от 13.07.2015) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» вступает в противоречие с иными законодательными актами, что приводит к различиям в правоприменительной практике. Указанные ситуации исследуются автором на основе материалов судебной практики в части обжалования решений должностных лиц по факту не предоставления адвокату сведений о его доверителе, составляющих врачебную тайну. В статье детально исследуются вопросы оснований истребования указанной информации в принудительном порядке третьим лицом для обеспечения его профессиональной деятельности — адвокатом, страховой организацией, представителями комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. Исходя из анализа практики и сравнительно-правового исследования действующего законодательства, сформированы отдельные предложения по изменению ряда нормативно-правовых актов, в частности, Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ (ред. от 13.07.2015) «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Дискуссионным является вопрос о критериях и допустимости наследования сведений, составляющих врачебную тайну. Проводится аналогия этого принципа наследования с авторским правом и ставится проблема ее правовой состоятельности, аргументируется позиция автора. Отдельно рассматриваются аспекты уголовной, административной, гражданско-правовой и дисциплинарной ответственности за нарушения законодательства в сфере обеспечения режима врачебной тайны должностным лицом. |
|
78–87
|
В статье рассматриваются актуальные правовые вопросы межгосударственного экономического взаимодействия в рамках евразийских механизмов экономического сотрудничества и интеграции. Исследуются международно-правовые аспекты сотрудничества государств-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в транспортно-логистической сфере. Значимость создания транспортной инфраструктуры в рамках данной международной организации обусловливается функционированием и динамичным развитием ШОС в сложных геополитических и геоэкономических реалиях. Автор исследует основные международно-правовые документы ШОС, касающиеся сферы транспорта; анализирует новейший эмпирический материал по данной тематике. Выявляются особенности и недостатки в правовом регулировании транспортно-логистической деятельности на пространстве ШОС. Автор, рассматривая проблему сопряжения современных евразийских механизмов межгосударственного взаимодействия с точки зрения создания и развития транспортной инфраструктуры, заключает, что в рамках ШОС могут эффективно реализовываться новейшие транспортные инициативы Китая и России. Сопряжение таких евразийских интеграционных проектов, как Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и «Экономический пояс Великого шелкового пути» (ЭПВШП) с помощью ШОС как институционально оформленной международной организации и эффективной площадки для выработки согласованных решений, представляется оптимальным. Совмещение данных механизмов в перспективе позволит создать новую модель экономического сотрудничества. Основой практической реализации сопряжения евразийских интеграционных механизмов видится строительство и модернизация трансконтинентальных транспортных магистралей. Автор рассматривает механизмы международно-правового регулирования железнодорожного транспорта в рамках ШОС; в статье впервые выявляются основные препятствия и даются рекомендации для эффективного функционирования железнодорожного сообщения. Также исследуется международно-правовое регулирование автомобильного сообщения на пространстве ШОС. Изучается существующая на сегодняшний день правовая база международных автомобильных перевозок, проводится анализ Соглашения между правительствами государств-членов ШОС о создании благоприятных условий для международных автомобильных перевозок. В результате исследования автор приходит к выводу, что разработанное в рамках ШОС международно-правовое регулирование межгосударственного взаимодействия в транспортно-логистической сфере позволяет эффективно развивать современную транспортную инфраструктуру, формирование которой влечет интенсификацию сотрудничества государств-членов ШОС в иных областях и будет способствовать развитию экономической интеграции государств евразийского континента. |
|
88–99
|
Настоящая статья представляет собой одну из немногих работ, посвященных компаративному анализу уголовно-правовых запретов в сфере корпоративных отношений. В качестве объекта сравнительно-правового исследования выступает уголовное законодательство государств — участников Содружества Независимых Государств: Азербайджана, Армении, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, Молдовы, Таджикистана, Туркменистана, Украины. Основное внимание в статье уделяется законодательству тех стран, которое наиболее близко к отечественному праву: Казахстана, Беларуси, Украины и Молдовы. По результатам анализа делается вывод, что в рамках СНГ наблюдается конвергенция уголовно-правовых запретов (незаконное лишение прав на участие (членство) в юридическом лице, злоупотребление полномочиями при корпоративном управлении, различные нарушения, связанные с реестром владельцев ценных бумаг, с порядком раскрытия или предоставления информации участникам) посредством их унификации. Автор обращает внимание, что большая часть исследуемых запретов впервые появилась в России в начале XXI века и впоследствии была реципирована иными государствами посредством криминализации соответствующих деяний. Показывается, что указанное сходство присутствует не только в составе запретов, но и в законодательной технике их изложения. Выявлено, что для Молдовы характерен наиболее высокий уровень уголовно-правовой репрессии: криминализированы даже те деяния, которые по отечественному праву могут рассматриваться исключительно как гражданско-правовые деликты, но не как преступления. В частности, это касается совершения крупных сделок и сделок с заинтересованностью при отсутствии надлежащего корпоративного одобрения. В ряде рассмотренных стран подмечена явная антирейдерская направленность значительной части уголовно-правовых средств ввиду тенденции к распространению рейдерства (Россия, Казахстан, Украина и Молдова). В то же время изучение законодательного материала Армении, Азербайджана, Кыргызстана, Туркменистана и Узбекистана показало, что уголовные кодексы этих государств не содержат описания деяний, которые можно было бы квалифицировать как уголовно-правовые запреты в сфере корпоративных отношений. Автор статьи отстаивает позицию, что основная причина такой уголовно-правовой ситуации объясняется невысоким уровнем развития экономики, бизнеса и, главным образом, отсутствием в указанных государствах массового нарушения прав участников корпоративных отношений. |
|
100–118
|
Процедурный механизм осуществления уголовного преследования в отношении лиц, подпадающих под особый порядок производства по уголовным делам, предусматривает в качестве составной части и одновременно способа обеспечения их неприкосновенности усложненный по сравнению с обычным порядок возбуждения уголовного дела и привлечения их в качестве обвиняемых по уголовным делам. Исходя из этого, в публикации предпринята попытка комплексного анализа наиболее сложных и спорных вопросов, касающихся уголовного преследования лиц, для которых изначально предназначен особый порядок. В ней изложено авторское видение возможностей их решения на фоне соответствующего правового и теоретического обоснования. Усложняя общий порядок уголовного судопроизводства через введение дополнительных обязанностей и запретов для лиц, ответственных за ход и исход производства по уголовному делу, положения УПК РФ выступают, по мнению автора, в качестве расширенных процессуальных гарантий неприкосновенности определенного круга специальных субъектов, выполняющих социально-значимые функции. Не увеличивая объем их неприкосновенности, они уменьшают возможность ее ограничения, снижая, таким образом, опасность осуществления безосновательного уголовного преследования. Несмотря на то, что перечень специальных субъектов в законе приведен исчерпывающим образом, в части, касающейся обозначения пределов их процессуального иммунитета, нормы гл. 52 УПК РФ носят бланкетный характер, поскольку его фактическое содержание неодинаково. Исходя из этого, автор считает, что, совершая процессуальные действия и принимая предусмотренные законом решения, суд, прокурор, руководитель следственного органа, следователь и дознаватель должны учитывать не только предусмотренные УПК РФ особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц, но и положения нормативных правовых актов, раскрывающих их правовой статус, объем полномочий и пределы действия процессуального иммунитета в том виде, как они закреплены в отраслевом законодательстве. Само законодательство на этот счет должно последовательно изменяться в русле рекомендаций Международной организации Совета Европы «Группа государств против коррупции» (GRECO), высказавшейся в своем отчете за сокращение в нем категорий лиц, на которых распространяется специальная процедура привлечения их к уголовной ответственности, а также за упрощение такой процедуры. |
Судебная практика
|
119–130
|
Статья представляет собой детальный анализ ст. 124 Конституции Российской Федерации. В работе исследуются вопросы законодательного регулирования порядка финансирования судов изфедерального бюджета, рассматриваются причины несоответствия положений федерального законодательства Конституции Российской Федерации в части, касающейся материального обеспечения судебной системы, изучается проблема количественного и качественного определения объема финансирования судебной системы, обеспечивающего ее независимость, транспарентность и открытость. Проблема достаточности финансирования судов анализируется в тесной взаимосвязи с принципом независимости судебной власти, ставится вопрос о необходимости законодательного закрепления перечня государственных органов и должностных лиц, уполномоченных осуществлять материальное обеспечение судебной системы. Особое внимание уделено изучению опытаведущих стран мира в вопросах бюджетного финансирования судебной власти. На примере законодательства США, Японии, Нидерландов, Литовской республики продемонстрирована модель финансирования судов на основе отдельного бюджета, формируемого органами судебной власти самостоятельно, описана процедура согласования судебных расходов с органами исполнительной власти, гарантирующая права и законные интересы судов. В заключение автор формулирует предложения по совершенствованию законодательства, приходит к выводу о необходимости принятия федерального закона, подробно регламентирующего все вопросы финансового обеспечения судебной власти с целью создания в России независимого, открытого и саморегулируемого суда, ориентированного на высокий результат. На необходимость принятия отдельного федерального закона, регулирующего вопросы финансирования судебной системы, указывает ст. 124 Конституции Российской Федерации, закрепляющая, что финансирование судов производится в соответствии с федеральным законом. В статье сформулированы ключевые разделы предлагаемого закона, которые призваны закрепить источники финансирования судебной власти; процедуру составления судебного бюджета; структуру бюджета суда и его основные показатели; порядок согласования бюджета судебной власти с Правительством Российской Федерации; контроль за расходованием бюджетных средств органами судебной власти. Автор предлагает три основных параметра, составляющие бюджет суда, а также определяет перечень государственных органов, обладающих правомполучать средства из бюджета и распределять их между судами. |
Право в современном мире
|
131–144
|
Настоящая работа посвящена формам и средствам преодоления правовых и политических препятствий, обычно встающих на пути модернизации высшего закона государства. В качестве иллюстрации автором избраны основополагающие моменты современного конституционного процесса Канады. Она является одним из старейших и наиболее уважаемых конституционных демократических федеративных государств, принадлежащих к правовой семье стран «общего права». В статье вскрываются основополагающие и специфические черты исторически сложившегося в этом североамериканском государстве механизма конституционно-правового регулирования социальных отношений. Автором обращено внимание на имманентно негативные последствия терминологической путаницы и других огрехов юридической техники, неизбежно сказывающиеся затем в правовой доктрине и конституционной практике. При изучении развития конституционализма в созданной канадцами модели федеративного государства особенное внимание отведено распределению предметов компетенции между двумя уровнями государственной власти — федеральной и провинциально-субъектной, равно как и ключевым моментам в динамике отношений между ними. В том числе автором рассматривается роль и место таких источников правового регулирования, как конституционно-правовой обычай и судебный прецедент, в конституционной доктрине и практике изучаемой страны. Подчеркивается достигнутое канадцами многообразие способов взаимодействия федерального уровня власти и провинций. Автор определяет степень необходимости и целесообразности конституционной реформы конца ХХ в., прослежены ее основные этапы. В статье исследуется вклад, внесенный в проведение данной реформы органами судебной власти канадских провинций и федерации, в том числе в судебном деле о патриации Конституции. В статье проводится мысль о пользе, которую приносит обществу и государству неукоснительное соблюдение институтами власти принципа верховенства права, в том числе их отказ от идеи подчинения права «практическим» соображениям экономического порядка, а также следование органов исполнительной власти воле и решениям судебных инстанций. Отмечается органическая связь между реформой высшего закона страны и утверждением ее суверенных прав в отношениях с прежней метрополией — Соединенным Королевством Великобритании. Автором проанализировано воздействие, которое конституционная реформа оказала на современное развитие канадского государства в целом и конституционализма в частности. В статье также дана положительная оценка качества и уровня управленческого искусства, которое было проявлено институтами федеральной власти и их должностными лицами во время реализации конституционной реформы. |
|
145–156
|
Одним из наиболее проблемных аспектов процедуры банкротства является справедливое распределение стоимости активов должника между кредиторами на стадии ликвидации должника. Особенно сложным этот вопрос становится для иностранных кредиторов, которые зачастую не имеют достаточных знаний о правовом регулировании банкротства за рубежом. В связи с этим представляется актуальным вопрос об очередности удовлетворения требований кредиторов в зарубежных правопорядках. В настоящей статье проводится анализ законодательства и судебной практики Франции о порядке удовлетворения требований «предшествующих» кредиторов. В настоящее время в этой отрасли права проведен ряд реформ, которые должны быть подробным образом проанализированы. В данном исследовании автор описывает существующие различия между «предшествующими» и «последующими» кредиторами, а также рассматривает условия признания отдельных требований привилегированными для целей распределения имущества должника. Далее автор детально исследует установленную законодателем очередность удовлетворения требований «предшествующих» кредиторов в зависимости от того, стоимость какого имущества (движимого или недвижимого) распределяется. Наконец, в статье представлены способы, позволяющие кредиторам получить удовлетворение своих требований за рамками установленной законом очередности, т.е. в преимущественном порядке. На основе проведенного исследования автор делает вывод об экономической составляющей правового регулирования банкротства во Франции. Вводя те или иные институты, законодатель может регулировать (стимулировать или подавлять) активность определенных хозяйствующих субъектов. При этом, поскольку на стадии ликвидации целью проведения процедуры банкротства является преимущественно справедливое распределение стоимости имущества должника между кредиторами, установленная очередность удовлетворения их требований представляет собой существенную характеристику данной отрасли права конкретного государства. Результаты исследования и выводы могут быть использованы как практикующими юристами для целей определения положения конкретного требования к должнику, так и научными исследователями при изучении различных подходов к определению понятия и правового режима «предшествующих» требований. |
|
157–167
|
Предметом рассмотрения является проблема неоправданно высокой уголовной репрессии в США, связанная с избыточной криминализацией деяний и чрезмерно жесткими наказаниями. Изучаются предпосылки подобного явления, отмечается отношение общества к уголовному праву как к средству решения социально-экономических проблем и борьбы с финансовым кризисом. Рассматриваются отдельные примеры, свидетельствующие об избыточном применении уголовной ответственности, в том числе Закон РИКО. Указывается на недостаточную проработку субъективной стороны преступления (mens rea) в предлагаемых Конгрессу США законопроектах, а также на расширительное толкование судами федерального законодательства. Анализируются последствия такого положения дел, в том числе невозможность обеспечить знание многочисленных законов и подзаконных актов, нарушение процессуальных гарантий. Отдельной проблемой является переполненность тюрем, что влечет нарушение основных прав человека и невозможность удовлетворения элементарных физических потребностей. Особое внимание уделяется проблеме уголовной ответственности несовершеннолетних, решениям Верховного суда США, связанным с невозможностью применения наиболее строгих наказаний к лицам, не достигшим 18 лет. В целях преодоления избыточной уголовной репрессии в отношении указанных лиц американские исследователи предлагают ввести в действие систему восстановительного правосудия. Последнее помогает сократить уровень рецидива среди несовершеннолетних. Также предлагается установить возможность применения положений, касающихся уголовной ответственности несовершеннолетних, к лицам старше 18 лет, но не достигшим 25-летнего возраста. Рассматриваются истоки движения против избыточной криминализацией деяния, которое зародилось после принятия Примерного уголовного кодекса США и не имеет политической окраски, включая в себя деятелей республиканцев и демократов. Приводятся рекомендации американских ученых в отношении федерального законодателя и деятельности судов, в частности предложение о признании добросовестного заблуждения (ошибки) в качестве защиты от уголовного преследования. Целью статьи является систематизация опыта США для изучения сходных явлений в нашей стране и противодействия им, так как, несмотря на некоторое снижение количества лиц в местах лишения свободы в России, данные проблемы остаются чрезвычайно острыми. |
|
168–180
|
The approach to legal terms of art (or technical legal terms) form rhetorical perspectives is based on their place in legal discourse depending on the genre of the text. The division of legal texts by genres, proposed in the article, is grounded in Russian theory of slovesnost’, which was in the core of education in Russia in the second half of the 19th and beginning of the 20th centuries and was later developed in the works by Soviet professor of linguistics Yuri Rozhdestvensky and his students of rhetoric, philology and cultural studies. Law as a discipline in which ordinary words and terms of art behave in a different way than in other sciences poses many questions before the researchers, and these questions can only be resolved by using interdisciplinary approach, where rhetoric and theory of slovesnost’ provide one of the possibilities. The main legal genre of written prose is a normative act, that is why special attention is paid to the use of the terms in statutes. Different behavior of terms of art in texts of different genres is noted. Analysis of polysemy and homonymy in statutory texts and investigation of legal terms versus terms in other sciences is made. Special attention is paid to technical legal terms, which have different definitions in different branches of law, to legal definitions, which have different meaning in law and other sciences, to terms of “general science” (such as ‘assimilation’, ‘operation’, ‘balance’, etc.) and to those words, which can be used in legal texts in their ordinary or terminological meaning (e.g. ‘agent’, ‘defender’). A distinction will be drawn between the technical legal terms in legal theory and technical legal terms, which found their definitions in statutory texts or regulations. |
|
181–193
|
In July, 2015, the Russian President signed Law No. 264-FZ which grants to Russian citizens the right to request delisting of search results which link to inaccurate or irrelevant information about them (“the right to be forgotten”). According to its drafters, the law is expected to adapt Russian law to the European practice. This article recounts the decision of the Court of Justice of the European Union in Google Spain v. AEPD and Mario Costeja González, the case which inspired Law No. 264-FZ, and analyses commonalities and differences between the judgment of the Court of Justice and Law No. 264-FZ.The decision in Google Spain v. AEPD and Mario Costeja González was decided with reference to the principles contained in the data protection legislation. Guided by these principles, the Court of Justice of the European Union sought to strike a balance between the individual’s right to privacy and right of the public to access the information. As a consequence, search engine operators in the European Union are not obliged to remove search results if there is the preponderant interest of the general public in having access to the information in question. In contrast, Law No. 264-FZ is not based on data protection principles and introduced the sui generis right to request delisting of search results. The law contains a number of differences from the decision in Google Spain v. AEPD and Mario Costeja González. Most critically, Law No. 264-FZ fails to give due consideration to the public’s right to access information and does not contain a similar general exception from delisting of search results. |
Научная жизнь
|
194–212
|
С 8 по 10 апреля 2015 г. проходила организованная НИУ ВШЭ ежегодная XVI Апрельская конфе-ренция, в рамках которой состоялась пленарная дискуссия «Спрос на право: факторы и движущиесилы». В рамках этой дискуссии обсуждались вопросы о том, как обеспечить соответствие правовых норм потребностям (спросу) общества, как выявлять такие потребности и переводить их на язык права. В решении этих задач важную роль играет политология и социология права. В ходе дискуссии были высказаны теоретические идеи, а также обнародованы результаты социологических исследований спроса на право. |
|
213–224
|
23 мая на факультете права НИУ ВШЭ состоялось обсуждение изменений в Гражданском кодексе РФ, которые должны вступить в силу с 1 июня 2015 г. В обсуждении принимали участие профессора и преподаватели Кафедры гражданского и предпринимательского права НИУ ВШЭ — Э.П. Гаврилов, А.А. Иванов, М.В. Кротов, К.А. Новиков, а также преподаватели других кафедр и студенты факультета права. Обсуждались в основном общие положения об обязательствах — понятие обязательства, принципы исполнения обязательств, ответственность за неисполнение обязательств, способы обеспечения исполнения обязательств, а также прекращение обязательств. Обсуждение преследовало цель не только прокомментировать изменения Гражданского кодекса РФ в догматическом ключе, но оценить их в историческом контексте, понять их логику и смысл. |
Рецензии
|
225–229
|
Рецензия на книгу: Haunss S. Conflicts in the Knowledge Society. The Contentious Politics of Intellectual Property. Cambridge: Cambridge University Press, 2013. 281 p. |
|
230–235
|
Рецензия на книгу: Citizens and E-Government. Evaluating Policy and Management. Reddick C. (ed.). New York: Information Science Reference, 2013. 519 p.) |
|
|